Полковой разведчик: так освобождали от японцев Южный Сахалин

Окончание статьи ««Запретный» дневник Адиба Маликова о «забытой» войне на Сахалине – новое прочтение». 3 сентября - 80 лет победы над Японией. 

(3 сентября 2025 11:56 , ИА "Девон" )
Анвар МАЛИКОВ.

Адиб МАЛИКОВ в числе первых, за несколько часов до того, как развернулись бои, перешел тогдашнюю госграницу с Японией на Сахалине. А теперь – очередь за фрагментами из дневника полкового разведчика. В скобках даны мои примечания.

ЖЕСТОКИЕ САМУРАИ И СМИРЕННЫЕ ПЛЕННЫЕ.

12 августа 1945.
Вот и вражеская территория. Нет, она была нашей и будет. Война! Кругом гул моторов, беспрерывная стрельба и серьезные, сосредоточенные лица.
В четырех километрах от нашей государственной границы – полицейский пост Хандаса (подробности штурма описаны в «Острове моей юности»). Наше наступление не смогли остановить укрепления, доты и подземные ходы, строившиеся на протяжении нескольких лет. За 5-6 часов японский гарнизон был уничтожен. Следы нашей артиллерии, брошенное имущество, трупы японских солдат, дохлые кони.
В домах все вещи разбросаны. Видимо, японцы, которым удалось удрать, старались захватить кое-что. На подоконнике – очищенная картошка, замоченный горох, кастрюля с каким-то вонючим жиром. Пол – из прессованного камыша, под ним – глубокий подвал, соединенный с ходами сообщения.
Здесь жил японский офицер - капитан. На полу – маты, сплетенные из рисовой соломы. Висят ранец, фуражка и другие элементы военной формы. На столе – фотокарточки, разные бумаги, большое зеркало и рисунки японских военачальников. В основном это американские вещи – патефон, бритва, портсигар, настенные часы, фотоаппарат. Видимо, эти вещи заимствованы на Филиппинах.
Вражеские «кукушки», оставшись в тылу, открыли огонь по нашей колонне, шедшей по дороге. Их непросто заметить. Когда мы направлялись на командный пункт, нас обостряла «кукушка» из пулемета типа «Гочкис». Мы быстро нырнули в канавы и осмотрели каждую верхушку. Однако ничего не обнаружили. Через некоторое заметили, что у одной из елок в определенном месте слишком густая крона. При первом же выстреле оттуда свалился неприятельский солдат. Подойдя к месту, мы не обнаружили у дерева ни тела, ни даже следов крови.
Они ухитряются, после обнаружения и выстрела с нашей стороны, упасть камнем как убитые и удрать. У некоторых под деревом имеется готовая яма. Ложатся туда, сверху набрасывают маскировочную сетку.

13 августа
На одном участке окружены 90 японцев, но ни один не сдался в плен. В последнюю минуту они распороли животы и умерли. Это, по их убеждению, верность императору.

17 августа
Харамитогэ окружена нами. Уже третий день обрушивается мощный огонь артиллерии, авиации на эту высоту. Она изменилась до неузнаваемости: от деревьев остались одни угли, от камней – пыль. Очень трудно выкорчевать их, сидят в железобетонных дотах. За целый день ни одного вражеского самолета не было видно. Наша авиация – хозяйка неба. Японская артиллерия тоже отсутствует. Вчера на этом участке было несколько минометов и одно орудие. Их уничтожили.
«Кукушки» выводят из строя наших воинов еще в тылу, обстреливают дороги. Действуют мелкими группами.
Автоматчики окружили дот. Оказалось, что пулеметчики прикованы к пулеметам, а артиллеристы – к орудиям. Захваченные кони оказались заминированными. Чуть тронешь уздечку – взрыв.
Перед нами – город Котон (ныне Победино). Оставшиеся там японские солдаты сожгли город дотла и сами погибли. Город горел два дня.

22 августа
Город Камисисука (ныне Леонидово). Больше половины города сожжено, оставшиеся здания заминированы. Уцелели только каменные казармы и отдельные дома на окраине. По словам одного из оставшихся стариков, японское командование приказало выгнать рыдающих жителей на улицы. Огнеметчики поливали керосином всё вокруг, переходя от дома к дому.
В одном доме захватили, вернее, застрелили японского унтера. Сопротивлялся, наши гранаты не помогли. Он находился под матрасами и вел по нам огонь. Пришлось этот дом сжечь. Только после этого японец выскочил, но его настигла короткая очередь из ППД. Получив пять ранений, самурай продолжал в бешенстве стрелять. Его добили прикладом.
Больше не встретили здесь ни одного японца. Многие скрываются в лесу.

23 августа
Город Найро (Поронайский). Впервые видим мирных жителей. Они потрясены, увидев нашу технику. Большинство из них – беженцы из Катона, Китона и Камисисуки. В Найро взорваны склады. Японки умоляют поделиться сахаром и рисом ради их детей, которые у них в наплечных мешках. Все просят хлеба, протягивают руки. Особенно дети вплотную подходят к нашим повозкам и с большим удовольствием принимают то, что мы им даем. Старики снимают шапки и кланяются до земли. Женщины поначалу в испуге заперлись по домам, но затем поняли, что мы не едим людей, да и рогов у нас нет.
Девушки машут руками, а бывшие японские солдаты отдают честь. Но друзья они такие, что порох держи всегда сухим. Все японцы улыбаются, вернее стараются быть веселыми. Конечно, некоторые от всего сердца, а многие из-за страха. Потому что им все время говорят, что русские не жалеют никого, расстреливают каждого попавшего в плен, издеваются. По факту ничего этого не оказалось.
Искренне рады приходу Советской Армии корейцы, которых совсем поработили японцы. Один пожилой кореец провожал нас с десяток километров. По его словам, их и за людей-то не считали.
Как плохо, что мы не знаем японского языка. Приходится разговаривать мимикой. Они – народ очень разговорчивый. Когда вступаешь в общение с ними, они русских воинов сразу окружают и с любопытством разглядывают, ощупывают наши автоматы. Японцы пустили слух, что ППД вооружаются только коммунисты и комсомольцы. Говорят, что с ППД в одного прицеливаются, а убивают десятерых.
На дороге через каждые 10-20 метров валяются велосипеды, коляски, перевернутые автомашины. Танков и тракторов у них, видимо, нет...

«КОНЕЦ ВОЙНЕ. И Я – ЖИВОЙ».

28 августа
Я получил почтой конверт с журналом «Совет әдәбияты» (предшественник нынешнего «Казан утлары»), в нем – моя поэма «Атаудагы хисләр» («Чувства, рожденные на острове»). Вот только нашего любимого друга, бывшего нам за отца, ефрейтора Мусина уже нет в живых. Когда наш взвод возвращался из разведки, Мусин подорвался на японской мине. За короткое время яростных, кровопролитных сражений мы потеряли многих.
Я не мог не написать эту поэму. Все кипело во мне тогда. На Западе шла кровопролитная война с немецкими захватчиками. И тут, за десять тысяч километров от войны, наши дальневосточники тоже держали фронт против японских милитаристов. Все четыре года войны мы чувствовали себя как на иголках. Ночным боевым тревогам не было счета. Коварству и наглости самураев не было предела. Фактически они против нас вели необъявленную войну. Мысли в походах, у ночного костра, в сыром приграничном окопе легли в основу моей солдатской поэмы.

3 сентября 1945 года 
По всему Сахалину разлетелась срочная телеграмма: Оха, Камисисука, Александровск, Тойохара... В ней повторены нам давно знакомые и в то же время греющие душу слова: „С Победой вас, дорогие друзья!»

С чего начать?
Пока не знаю...
Смешалось все...
Недавний бой
Во мне шумит, не отпуская.
Еще не верю, что живой.

Что уцелел на белом свете, 
что руки есть и пара ног. 
К тому же – табачок в кисете, 
дыми себе, живи как бог!
Не кто-нибудь,
мы победили,
Свой долг исполнили сполна.
Мы – Сахалин освободили,
и нами – кончена война.

И нет желаннее награды, 
чем возвращение домой... 
Но многим и наград не надо: 
они лежат в земле сырой.

Как странно в мире необъятном.. 
Не понимаю, что со мной... 
Сосна израненная рядом. 
Конец войне. 
И я – живой.
    (Из поэмы «Чувства, рожденные на острове», 1945)

МЫ – НА 50-Й ПАРАЛЛЕЛИ.

На Сахалине всегда чтили и чтут свою военную историю, ежегодно в день победы над Японией проводят парад, организуют исторические реконструкции. Из разных уголков страны сюда приезжают поисковики. Огромную работу проводит музейно-мемориальный комплекс «Победа», что в Южно-Сахалинске. По приглашению этого музея в 2022 году я с сыном Аскаром побывал на презентации многотомника «Лица Победы» и открытии одноимённой выставки.

Невероятно, что через столько лет после войны кто-то за самым восточным краем материка не только увлечённо собирает сведения об участниках боёв, но и ищет по всей стране их потомков!
Некоторый шок я испытал, увидев одну из диорам музея – «Штурм Хандасы». Это воплощённая картина боя, которую описал до мельчайших деталей мой отец в повести «Остров моей юности». В этот укреплённый пункт он с разведчиками ворвался в августе 1945 года с тыла, схватившись врукопашную с самураями.

Я побывал и в музее Южно-Сахалинской наступательной операции города Смирных, что возле 50-й параллели, когда-то делившей остров пополам между СССР и Японией. Это бывший японский Кэтон, во взятии которого тоже довелось участвовать моему отцу.

И вот мы – на 50-й параллели. Тогдашнюю государственную границу ночью по болотам пересёк взвод разведчиков и одним из первых вступил в войну за Южный Сахалин. Та самая Хандаса… Её доты были настолько мощны, что неплохо сохранились до сих пор.

Уже после поездки из Смирных пришла тронувшая меня до глубины души весть о том, что «серебряные» добровольцы района познакомились с «Записками солдата эпохи» и поочерёдно, каждый по столбцу, продекламировали поэму «Чувства, рождённые на острове».
«Читали поэму, так она нас растрогала, до слёз, – написала мне активист добровольческого движения района Людмила ИВИНА. – Собираемся провести такое же чтение со школьниками».
На присланном видео есть момент, как одна из дам, которой досталась концовка поэмы, не смогла дочитать последних строк и стала утирать слёзы:
…И сопки ввысь поднял высоко
могучий остров-исполин…
Покой твой, как зеницу ока,
мы бережём, наш Сахалин!

ИА Девон в 2022 году: КНИГА, ИЗДАННАЯ «ТАТНЕФТЬЮ», ПРИВЕЛА АВТОРА НА САХАЛИН .

Поделиться этой новостью у себя в соцсетях

Поиск по теме: Маликов Адиб , Маликов Анвар, Япония, Сахалин